Меня всегда интересует, как человек осмысляет окружающее пространство, присваивает ли его как свое или от него отгораживается. Интересно в новом месте смотреть на мебель, ее расстановку, что и как лежит на столе. Но самое интересное, как работают или не работают стены: есть ли на них рабочие материалы, что-то прикрепляется или нет, какие картины висят (вспоминаю британскую школу в Хатфилде, где в классах работают косяки, стены и потолки (слайды презентации 15-17)).
В «прошлой жизни» (доартековской) я мог себе позволить оформлять рабочее пространство как мне удобно. А удобно было довольно специфически: любое пространство вокруг использовалось как место, куда можно было поместить рабочие, полезны или приятные материалы. В самом начале место выглядело так, через год еще насыщенней:
В «прошлой жизни» (доартековской) я мог себе позволить оформлять рабочее пространство как мне удобно. А удобно было довольно специфически: любое пространство вокруг использовалось как место, куда можно было поместить рабочие, полезны или приятные материалы. В самом начале место выглядело так, через год еще насыщенней:
(фотографии из инстаграмма одной знакомой учительницы)
К сожалению, сейчас я не могу себе позволить такое «удобство».
В последние два года я побывал в довольно большом количестве разных кабинетов. Чиновников и не только. И всегда меня удивляли пустые стены, которые никак не «работают». В углах часто стоят знамена, висит государственная символика или портрет президента. Могут быть еще портреты руководителей или люди-символы определенной профессии (у кгбшников, например, раньше всегда в кабинете висел Феликс Эдмундович). В Сети, кстати, есть много занятных материалов, как выглядят кабинеты чиновников в разных странах.
Зачем это делать, в чем message, что эта привычка говорит? Message простой: я — государственный служащий, встроенный в вертикаль власти, портрет первого лица государства висит на стене. Я один из...
Приходил я изо дня в день на работу, смотрел на пустые стены и сильно мне вся эта ситуация не нравилась. Дело не в конкретном президенте/гуру/далай-ламе... Просто физически было некомфортно приходить и проводить большую часть дня в месте, которое не твое, не присвоенное никак. И шествуя важно вечерами вдоль моря домой, я думал, а как это могло бы выглядеть по-другому. Думал неспешно. Чтобы и стены не превратить в плоскость для прикалывания всего на свете от пола до потолка как в цирке, и чтобы на них висело некоторое количество изображений, но таких и так повешенных, чтобы это был «мой кабинет».
И придумал. Долго искал то, что устроит, подбирал и отметал варианты. По прошествии трех месяцев могу сказать, что решение получилось комфортным. Естественно, решение очень субъективное. Я решил повесить портреты. «Свои» портреты.
Я решил повесить портреты людей, которые для меня почему-то значимы, тех, кто оказал сущностное влияние на меня в разные периоды жизни. Возможно, повлияли профессионально, возможно, личностно. Кто-то из «претендентов» в размышлениях определился сразу, кто-то пришел позднее.
Сразу же понял, что ничего подписывать я не буду, повешу безымянными. Зачем? — ниже.
Получился следующий ряд.
Не буду утомлять подробностями, как искал и выбирал подходящие портреты, как печатал и на стенку вешал. Также не буду писать, почему именно эти персоналии — тут бы по каждому портрету пришлось не одну страницу написать. Воспринимайте as is. Просто получился в итоге вот такой ряд.
Портреты были повешены на ту же стену, в которой находится дверь в кабинет. То есть стоящий у порога эти картинки не видит, для этого надо войти в кабинет. Логика была в том, чтобы не пробегающий по коридору кричал: «О, а что это?»; важно, что их увидят только люди, которые приглашены, сели, огляделись, иными словами, с которыми начат разговор.
Интересное началось дальше. Портреты начали интересно «работать».
Приходили коллеги. Те, кто заходят в кабинет часто. Разные. Кто-то не замечал вовсе (ну висят какие-то мужики...). Кто-то замечал, но ничего не говорил. Кто-то спрашивал, кто это. На что следовал уже мой вопрос: а кого вы тут узнаете (как говорил выше, портреты не подписаны)? Если никого не узнавали, то разговор свертывался. Если узнавали, то люди начинали говорить, что в их восприятии значит тот или другой человек. Очень было интересно наблюдать за этим.
Приходили не-коллеги: посетители, партнеры. Оглядывались, смотрели. Вели себя так же. Опять что интересно — получался такой триггер, который запускал разговор вроде бы не по делу, но очень сильно выявляющий ценностную картину гостя. Люди действительно потрясающе раскрывались. Хотя никто не просил, ну висят себе портреты — пусть висят. Нет же, цепляло многих и совсем другие уже рабочие диалоги выстраивались. Можно и еще усугубить: «А кого вы бы повесили у себя в кабинете? А сколько, а почему?»
Стихийно получился еще один эффект. Я искал начальника одного отдела. Появился интересный кандидат. Приехал на собеседование. Когда он вошел, я решил усугубить ситуацию: «Скажите, кого из этих людей вы узнаёте?» Человек назвал 8 из 11. Был взят на работу после первого же разговора. Как у Высоцкого: «Значит нужны книги ты в детстве читал». Своеобразная форма рекрутинга персонала:))
Вообще-то ничего нового в таком подходе по сути нет. В статье «Чужая» речь в «Евгении Онегине» Ю.М. Лотман писал (выделено мной):
Вот и «мои» портреты так работают: расчленяют людей на группы «свои — чужие», «близкие — далекие», «понимающие — непонимающие», «кому надо — тот поймет», делят на первых-вторых-третьих-четвертых. Получается хорошее диагностическое поле...
P.S. А зачем это все — портреты эти, разговоры... Работать надо, а не глупостями заниматься!
Ну, во-первых, мне было занятно решать эту задачку во внерабочее время, идя вечерами домой.
Во-вторых, можно сумничать: как говаривал Бернар Шартрский «…мы подобны карликам, усевшимся на плечах великанов; мы видим больше и дальше, чем они, не потому, что обладаем лучшим зрением, и не потому, что выше их, но потому, что они нас подняли и увеличили наш рост собственным величием». Вырос я на них, в общем.
Но в-третьих, по-простому — хорошо мне с ними, тепло, близкие они. И хотя иногда хочется вспомнить что-то из Бродского, но чаще приходится вспоминать строчки из Летова. Ничего, это тоже поэзия.
Отступление первое. В нашей с С.В. Федоровым книжке «Информационные технологии на уроках литературы» есть хорошая глава «Обзорный урок «Открытия эпохи Возрождения» в 9 классе». В ней мы на серии презентаций «От Средневековья к Возрождению» показывали, какие пласты информации можно «вынимать» при внимательном взгляде на портреты разных эпох. Несмотря на то, что это писалось лет 10 назад, и сейчас не стыдно за тот текст. Может быть, с тех пор я стал внимательно относиться к композиции, фигуре, мимике, жестикуляции и др. на портретах.
Отступление второе. Ничего нового я не придумал. Большое количество портретов на стенах в очень интересной композиционной подаче я увидел в рабочем кабинете Евгения Александровича Ямбурга. Тот вешал на стены изображения людей, с которыми ему довелось в жизни общаться — Булата Окуджаву, Григория Померанца и др. Мне этот принцип не подошел, мы пошли другим путем.
Я решил повесить портреты людей, которые для меня почему-то значимы, тех, кто оказал сущностное влияние на меня в разные периоды жизни. Возможно, повлияли профессионально, возможно, личностно. Кто-то из «претендентов» в размышлениях определился сразу, кто-то пришел позднее.
Сразу же понял, что ничего подписывать я не буду, повешу безымянными. Зачем? — ниже.
Получился следующий ряд.
Не буду утомлять подробностями, как искал и выбирал подходящие портреты, как печатал и на стенку вешал. Также не буду писать, почему именно эти персоналии — тут бы по каждому портрету пришлось не одну страницу написать. Воспринимайте as is. Просто получился в итоге вот такой ряд.
Портреты были повешены на ту же стену, в которой находится дверь в кабинет. То есть стоящий у порога эти картинки не видит, для этого надо войти в кабинет. Логика была в том, чтобы не пробегающий по коридору кричал: «О, а что это?»; важно, что их увидят только люди, которые приглашены, сели, огляделись, иными словами, с которыми начат разговор.
Интересное началось дальше. Портреты начали интересно «работать».
Приходили коллеги. Те, кто заходят в кабинет часто. Разные. Кто-то не замечал вовсе (ну висят какие-то мужики...). Кто-то замечал, но ничего не говорил. Кто-то спрашивал, кто это. На что следовал уже мой вопрос: а кого вы тут узнаете (как говорил выше, портреты не подписаны)? Если никого не узнавали, то разговор свертывался. Если узнавали, то люди начинали говорить, что в их восприятии значит тот или другой человек. Очень было интересно наблюдать за этим.
Приходили не-коллеги: посетители, партнеры. Оглядывались, смотрели. Вели себя так же. Опять что интересно — получался такой триггер, который запускал разговор вроде бы не по делу, но очень сильно выявляющий ценностную картину гостя. Люди действительно потрясающе раскрывались. Хотя никто не просил, ну висят себе портреты — пусть висят. Нет же, цепляло многих и совсем другие уже рабочие диалоги выстраивались. Можно и еще усугубить: «А кого вы бы повесили у себя в кабинете? А сколько, а почему?»
Стихийно получился еще один эффект. Я искал начальника одного отдела. Появился интересный кандидат. Приехал на собеседование. Когда он вошел, я решил усугубить ситуацию: «Скажите, кого из этих людей вы узнаёте?» Человек назвал 8 из 11. Был взят на работу после первого же разговора. Как у Высоцкого: «Значит нужны книги ты в детстве читал». Своеобразная форма рекрутинга персонала:))
Вообще-то ничего нового в таком подходе по сути нет. В статье «Чужая» речь в «Евгении Онегине» Ю.М. Лотман писал (выделено мной):
Цитаты и реминисценции составляют один из основных структурообразующих элементов самой ткани повествования романа в стихах Пушкина. Они выполняют разнообразные функции. Активизируя в сознании читателя определенные затекстовые: поэтические, языковые и общекультурные — пласты, цитаты и реминисценции могут погружать авторский текст в созвучные ему внешние контексты, могут обнажать полемичность идейно-стилистических решений Пушкина, создавая ситуации иронии, диссонанса, контекстуальной несовместимости. Однако цитаты имеют и другой смысл. Это, в особенности, относится к скрытым цитатам, выделение которых достигается не путем графики и типографских знаков, а отождествлением некоторых мест текста «Онегина» с текстами, хранящимися в памяти читателей. Объем культурной памяти и ее состав значительно колеблется даже в пределах читательской аудитории одной эпохи. Поэтому цитата, особенно невыделенная, «работает» еще в одном направлении: она, создавая атмосферу намека, расчленяет читательскую аудиторию на группы по признаку «свои—чужие», «близкие—далекие», «понимающие—непонимающие». Текст приобретает характер интимности по принципу «кому надо, тот поймет». При этом весьма распространен случай двойной отсылки, что создает многоступенчатую систему приближения читателя к тексту: одни воспринимают текст как непосредственное выражение авторской мысли (наиболее «чужие»), другие понимают, что текст содержит намек, но не могут его дешифровать, третьи могут соотнести содержащуюся в пушкинском тексте цитату с определенным внешним текстом и извлечь смыслы, вытекающие из этого сопоставления. И наконец, четвертые знают специфическое употребление этой цитаты в тесном дружеском кружке, связанные с ней кружковые ассоциации, ее эмоционально-культурный ореол, «домашнюю семантику».
Вот и «мои» портреты так работают: расчленяют людей на группы «свои — чужие», «близкие — далекие», «понимающие — непонимающие», «кому надо — тот поймет», делят на первых-вторых-третьих-четвертых. Получается хорошее диагностическое поле...
P.S. А зачем это все — портреты эти, разговоры... Работать надо, а не глупостями заниматься!
Ну, во-первых, мне было занятно решать эту задачку во внерабочее время, идя вечерами домой.
Во-вторых, можно сумничать: как говаривал Бернар Шартрский «…мы подобны карликам, усевшимся на плечах великанов; мы видим больше и дальше, чем они, не потому, что обладаем лучшим зрением, и не потому, что выше их, но потому, что они нас подняли и увеличили наш рост собственным величием». Вырос я на них, в общем.
Но в-третьих, по-простому — хорошо мне с ними, тепло, близкие они. И хотя иногда хочется вспомнить что-то из Бродского, но чаще приходится вспоминать строчки из Летова. Ничего, это тоже поэзия.
Комментариев нет:
Отправить комментарий