о себе и наиболее «светлых» людях нашего недавнего прошлого: о поэтах А.Ахматовой и И.Бродском, о филологах В.Жирмунском, Г.Гуковском, Б. Эйхенбауме, В.Проппе, о переводчиках Н.Заболоцком, М.Лозинском, Б.Пастернаке.Но при этом книга ценна не одними лишь воспоминаниями — это бесценный документ эпохи 70-х гг. двадцатого века. Здесь не говорится о "великих свершениях строителей коммунизма", в ней нет высокой бравурности и патетики, эта, официальная сторона жизни того времени, не находит места на страницах книги. Эткинд показывает читателю "другой" Советский Союз, страну "всевидящего ока" КГБ, всепроникающего страха и тотального безмолвия ее сограждан. "Мы рождены чтоб Кафку сделать былью...", — вспоминает Эткинд во время очередной "гражданской казни" и тут же добавляет, что до происходящего на его глазах беспредела не додумался бы даже такой пессимист, как автор "Процесса".
В чем же заключались прегрешения опального профессора, награжденного "общественностью" такими звучными ярлыками как "двурушник", "антисоветчик","идеологический диверсант", "сорняк" и многими-многими другими? За что человека, преподававшего более 20 лет в Ленинградском Государственном Педагогическом институте, члена Союза писателей СССР вдруг лишают всех званий и степеней (сперва хотели лишить звания доктора наук, но, "разбушевавшись", отняли заодно и звание кандидата), изгоняют из писательской организации, фактически обрекают на вымирание, запретив публикации и преподавание в любом образовательном заведении? Что сделал этот "монстр", к которому так "милосердно" отнеслись соотечественники?
Ответ на этот вопрос поразил бы не только Франца Кафку, но и Ионеско с Беккетом. Их театр абсурда меркнет перед непостижимой для
разума нормального человека философией советских "патриотов". Эткинд был одним из немногих, кто, вразрез с "генеральной
линией партии", осудил чехословацкие события 1956 и венгерские 1968 годов. Он был дружен с Александром Солженицыным, редактировал
его произведения и хранил их дома. Он написал в одной из работ, что поэты первой трети ХХ века, лишенные в силу социальных причин
возможности самовыражения, становились профессиональными переводчиками. Он, опять же в противовес "сознательной общественности",
открыто выступил на суде И.Бродского, защищая последнего. Пожалуй, и все. У Вас сходятся в этом примере меры "преступления" и
"наказания"? У меня лично нет.
По ходу чтения неизменно возникает вопрос: "Почему???". Но ответ так и не появляется, хотя автор неоднократно делает
предположения, ищет разумную, логическую основу царящего вокруг безумия. Объяснение и не может появиться, его попросту нет.
Явления, свидетелем которых стал автор, которые он наблюдал на примере сломанных судеб его друзей и знакомых, строятся на
черной зависти бездарных писателей, лизоблюдстве коллег, серости и ограниченности партийных рукодителей всех рангов,
так называемых "слуг народа". Размышляя над происходящим беспределом и причинах его появления, Ефим Эткинд с горечью замечает:
"Как мощна Россия! Она сумела устоять, несмотря на все усилия правящей олигархии обескровить и обезинтеллигентить ее. Представим
себе, какой была бы наша страна, если бы нас не убивали, не сажали, не гноили на Беломорканале! Если бы, например, на филфаке ЛГУ
Владимир Яковлевич Пропп преподавал не немецкий язык (его сослали на грамматику!), а "морфологию волшебной сказки"; Максим
Исаакович Гиллельсон не вкалывал на общих работах в лагере, а вел семинар по "Арзамасу" и русской эпиграмме; Юлиан Григорьевич
Оксман не работал банщиком в одном из магаданских лагерей, а читал лекции о Белинском, Герцене и Гоголе... Они остановили
гуманитарную науку, отлучили от нее последних интеллигентов в сталинские последние годы, а потом, в брежневские, отправили немногих
уцелевших в изгнание - в США, в Израиль, в Европу...".
Горькие слова, искалеченные судьбы, беспросветность дальнейшего пути... Но, несмотря ни на что, Эткинд при любых обстоятельствах
остается патриотом (теперь это слово можно употребить без кавычек) своей Родины. В своем "Заявлении для печати", адресованное
иностранным корреспондентам, он пишет: "...я верю в прогресс, в новую общественность, в рост гражданского самосознания. Я верю в то,
что отбросить нашу страну на 25 лет назад не удастся никому".
Три года назад Ефима Григорьевича не стало. Книга, написанная в 1975 году во Франции, в 2001 выходит в России. В последние десять лет
жизни Эткинду посчастливилось вновь почувствовать себя гражданином своей страны, ему вернули все незаконно отнятые степени и регалии, как бы безмолвно признав ошибочность тогдашних поступков. В России издаются (нередко впервые) его труды, они вновь входят в непременный инструментарий филологов и учителей-словесников. Помните, у Высоцкого:
Убиенных щадят, отпевают и балуют раем, -
Не скажу о живых, а покойников мы бережем.
Но счастливый ли конец у этой "сказки", можно ли считать, что мракобесие тридцатилетней давности - "дела давно минувших дней"?
К сожалению, вряд ли. И в современной истории мы видим множество происшествий, настораживающих людей, которые помнят события прошлых
десятилетий: закрытие НТВ, замалчивание причин катастрофы "Курска"... И кажется иногда, что вновь готовится подняться рука,
разрешающая травлю очередного "неугодного", вновь надо думать о том, что можно говорить, а что нельзя. История, как известно,
развивается по спирали, но движение у нее поступательное, стремящееся вперед, а не возвращающееся на прежние круги. Но чтобы понимать это, необходимо сохранить ПАМЯТЬ. И я считаю главным достоинством "Записок незаговорщика" именно эту сторону - такие книги не позволяют ЗАБЫВАТЬ.
Комментариев нет:
Отправить комментарий